На рассвете любви - Страница 35

— Не будь глупцом, Скотт. Никто, по крайней мере, как я это понимаю, не может испортить свою репутацию в сегодняшнем мире, ни мужчина, ни женщина, заключающие между собой соглашение на каком бы то ни было основании, а секс далеко не единственное среди них.

— О! А тебе приходилось заключать подобные соглашения?

Неожиданно атмосфера в этом маленьком тупичке, отделяющем их от заполненного людьми ипподрома, изменилась. В голосе Скотта появились те вкрадчивые ласковые нотки, которые были предвестником неприятностей. Не очень уверенно из-за этой перемены она подняла глаза и произнесла:

— Нет, но только потому, что у меня были другие обязательства. Я помню, как ты сказал мне однажды, что всегда есть альтернатива!

— Да, конечно, и мы потолкуем об этом позже… И… — он слегка усмехнулся прежде, чем продолжить: — Возможно, ты будешь единственной, кто станет тогда со мной разговаривать. Очень может быть, что мы с Шадом на большой скачке обчистили всю округу!

— Обчистили, да не всех, меня это не касается. Я, разумеется, ставила на Шада, — сказала Виктория.

— Неужели? А если бы на Черном Секрете скакал я?

— Вот, значит, как его зовут! Что же касается тебя, ты прекрасно знаешь, как бы я поступила, но… — теперь уже изменился тон Виктории: — Не было ли тут чего-нибудь противозаконного?

Скотт засмеялся, и эхо беззаботно вторило ему.

— Конечно, не было, — ответил он. — Здесь ты можешь выступать на любой лошади, какой располагаешь — чистокровной, полукровке, даже необъезженной. Лошадка, на которой сидел Шад, скакала как бешеная, и, судя по всему, в ней есть что-то от хорошей породы. Не правда ли, она прошла великолепно?

— Да! — ответила Виктория, вспомнив, как все было.

— Тогда, о'кей. Извинения принесены, и мне пора идти. Увидимся вечером на танцах.

Он махнул рукой и ушел своей бесшумной походкой хищника.

Оставшись на месте, Виктория вскоре поняла, что последняя скачка завершилась — возгласы и шум стихали, по мере того как зрители расходились по домам, чтобы приготовиться ко второму важному событию уик-энда.

Лучше и ей заняться тем же, подумала она.

Итак, прихватив все, что нужно для душа, Вик тория прошла через холл, который снова ожил после того, как сюда вернулись любители скачек. Поскольку это не был отель высокого класса, ванные комнаты в нем располагались только в одном месте, и можно было принять душ, только если были пустые кабинки.

Вернувшись в свою комнату, Виктория положила несколько подушек в изголовье кровати и вытянулась на ней. Взглянув на свои вещи, развешенные рядом с вещами Дженнифер в шкафу, оиа порадовалась, что захватила платье, приготовленное к выпускному вечеру.

Складки на нем спускались от выреза к талии, откуда ниспадали водопадом из нескольких ярдов шифона. Его цвет изменялся от бледно-желтого до глубокого изумрудно-зеленого.

Она все еще разглядывала его, грезя о предстоящем вечере, который мог ей подарить то, что она так ждала, когда в страшной спешке в комнату влетела Дженнифер.

— Лучше бы тебе пойти принять душ, — бросила она, собирая свои наряды.

— О! — мечтательно улыбнулась Виктория. — Я уже это сделала. Что, пора одеваться?

— Только не в это! — сказала молодая девушка, указывая на висящий на вешалке купальный костюм. И не в платье к ужину. Столовая будет набита людьми, и тебе могут вылить на него тарелку супа или, скорее, поскольку сегодня день скачек, кувшин пива…

— Но…

— Виктория! Сегодня вечером ты ужинаешь не в роскошном, изысканном ресторане. Ты очутишься среди взвинченной толпы, стремящейся как следует повеселиться. Надень что-нибудь другое, а потом вернешься за этим. — Она ткнула пальцем в сторону восхитительного платья. — Можешь немного подкраситься, если хочешь. Уж на лицо-то никто ничего не опрокинет.

Дженнифер рассмеялась и исчезла.

Виктория заставила себя встать с кровати и начала причесываться. Собрав волосы с одной стороны, она соорудила из них нечто вроде короны, тогда как с другой она оставила несколько локонов свободно ниспадающими.

Довольная собственной прической, она подкрасила веки сине-зелеными тенями под цвет своего платья. Несколько прикосновений румянами завершили ее приготовления. Губную помаду можно будет нанести и после ужина. Когда Дженнифер вернулась, Виктория, следуя ее примеру, надела легкую блузку без бретелек и короткие брючки. Уж если все собираются без особых церемоний, никто не обратит внимания на то, как она одета или насколько раздета.

Придя в столовую, они протиснулись между плотно сидящими людьми к местам, заказанным для них за длинным столом, и оказались между Джоном Гамильтоном и хорошенькой темнокожей девушкой, которая, слава Богу, была не Джоанной.

Для собравшихся здесь это было важное событие, происходящее лишь раз в году, и все стремились получить от него как можно больше удовольствия — смеялись, шутили, обсуждали и только что прошедшие и давние скачки, предвкушали вечерние танцы. Многие были молоды, беспечны, и считали, что им принадлежит весь мир.

Во время ужина на Викторию никто не опрокинул ни тарелку супа, ни кувшин с пивом. Но, судя по шуму и треску, доносившемуся с другого конца зала, кто-то это все-таки сделал. Все сопровождалось взрывами смеха, похоже, что сегодня вечером все было возможно.

Они решили, что пора уходить, и, лавируя между столами, гостями и официантками, выбрались из все еще переполненной и очень шумной столовой. Вместе с Дженнифер и Питером Виктория вышла на веранду, но дальше отправилась одна, потому что сопровождавшая ее парочка остановилась у перил, чтобы пошептаться о чем-то своем.